Дональд Гамильтон - Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным]

— Берегись! — крикнул из-за моей спины Тони, и Пружинный Нож резко развернулся, так что удар белой сумкой пришелся ему прямо в лицо. Он потер нос и с сердитым видом сделал шаг вперед. Девушка, сжав руки в кулачки, ждала, готовая драться с ним и с тремя его ближайшими друзьями по выбору. Тип за моей спиной быстро сказал:

— Осторожней, Рикки. Если ты тронешь ее хотя бы пальцем, старик спустит с тебя шкуру.

Мойра, задыхаясь, крикнула:

— Возьми его, Шейк! Ну же, возьми его, бэби! Разорви их чертовы глотки!

Рикки Пружинный Нож сделал шаг назад, не спуская глаз с собаки. Пес лениво распахнул пасть, обнажив два ряда самых больших и белых зубов на свете. Рикки отскочил еще на шаг и потянулся за ножом. Назевавшись вволю, Шейк недоуменно посмотрел на хозяйку: разве она не видит, что вокруг нет никаких зайцев?

Рикки засмеялся. Но он только что проявил испуг, и ему следовало восстановить свое реноме. Шагнув вперед — на этот раз с бравым видом — он ударил ногой собаку. Пес вскрикнул, как ребенок, отскочил на всю длину поводка, прижался к земле, поджав хвост, и посмотрел на нас через плечо большими страдающими глазами.

Мойра вскрикнула, опустилась на колени и прижала к себе голову собаки.

— О, Шейк! — простонала она, — Прости меня, бэби. Я не должна была…

Не вставая с коленей, она подняла взгляд на Рикки.

— Я убью тебя за это! — бросила она.

Тони, лица которого я так еще и не видел, нетерпеливо сказал:

— Ради Бога, кончайте комедию! Мисс Фредерикс, садитесь в машину и отправляйтесь домой, — Он откашлялся и произнес слово, которого не произносил много лет, может быть, никогда, поскольку современную молодежь языку вежливости как будто не обучают:

— Пожалуйста.

Девушка посмотрела на меня и увидела беспомощного пленника с грозным пистолетом за спиной.

— Что вы с ним намерены делать? — обратилась она к парням.

— К вам, мисс, это не имеет отношения, — ответил Тони, — Большой… Я хочу сказать, мистер Фредерикс велел доставить его к нему. Мы просто выполняем приказ.

— Ладно. Мы еще разберемся с вашими вшивыми приказами!

— Все в порядке, девушка, — вмешался я. — Поезжайте домой.

Она повернулась ко мне.

— Не указывай, что мне делать! Но с тобой-то что случилось? Позволить двум молокососам… — Мойра спохватилась и бросила на меня внимательный взгляд. Для нее можно было не рисовать поясняющих диаграмм в трех цветах и в изометрии. Помолчав, она поднялась на ноги и сказала:

— Ладно. Но я поеду с вами.

— Черта с два вы… — начал Рикки, но Тони прервал его:

— Заткнись, приятель. Если мисс Фредерикс говорит, что едет с нами, значит, она едет. Как ты намерен помешать этому, если ей известно, куда мы направляемся? Пусть босс сам решает эту проблему, — Он обратился к девушке: — Поступайте, как хотите, мисс Фредерикс, но с собой мы вас взять не можем, так как нам вчетвером, да еще с большой собакой, будет в машине слишком тесно… Пошли! — скомандовал он мне и ткнул пистолетом в ребра.

Мы поехали в город на большом «крайслере». Рикки — за рулем, а Тони — на заднем сиденье рядом со мной. Он очень серьезно относился к своему делу, и не думаю, что я мог обезоружить его более пяти-шести раз, пока мы не доехали до места. С пленником моего стажа и возраста для такого молокососа это могло считаться немалым достижением. Вид у него был полуголодный, волосы слишком длинные, а одежда слишком яркая. Единственное очко в его пользу — то, что в целом он казался все-таки попристойней Рикки. Рекомендация, конечно, не самая лучшая.

«Мерседес» Мойры всю дорогу ехал вплотную за нами. Рикки затормозил на автостоянке, и девушка сделала то же самое. Вылезая из машины под бдительным наблюдением Тони, я обнаружил, что уже оставлял тут свою машину несколькими часами раньше. Что ж, это тоже имело свою пока еще не очень ясную логику. Мойра попрощалась с Шейком, и мы все вместе направились в уже знакомый мне отель, хотя и через другую дверь.

Частный лифт плавно поднял нас наверх — насколько высоко, определить было невозможно. Из лифта мы вышли в обычный коридор отеля, похожий на любой другой, если не считать двух типов, развалившихся неподалеку на кушетке. Один из них встал и подошел к нам.

— Вас ждут в кабинете, — сказал он, — Почему задержались?

— Мы засели возле мотеля рядом с ее машиной, но они вернулись только десять минут назад, — ответил Тони.

Страж кивнул головой в сторону девушки.

— Кто сказал, что ее следует привезти сюда?

— Она сказала.

— Минуточку, — Субъект исчез за дверью и вскоре вернулся к нам, — Сюда, — приказал он мне, — Вы тоже, мисс Фредерикс.

Когда двое юнцов двинулись вслед за нами, он удивленно спросил:

— А вас кто приглашал? Ждите здесь.

Мы подошли к двери без номера, наш сопровождающий толчком ладони открыл ее и пропустил Мойру вперед. Затем он впихнул меня ей вдогонку и захлопнул дверь, оставшись снаружи. В комнате нас ждали двое. Одного из них я уже видел в этом же отеле: Мартелл стоял слева от входа.

Всего один взгляд подтвердил мою ошибку. Он позволил Фредериксу послать за мной пару малолетних преступников — это так, но отнюдь не потому, что не знал, кто я и зачем здесь нахожусь. Его голос прозвучал очень тихо, долетев только до моих ушей и, может быть, девицы рядом со мной. Это был приятный, интеллигентный голос с небольшим акцентом — никак не голос гангстера по кличке Фенн.

— Привет, Эрик, — прошептал он. — Любой друг Поля — мой друг.

Что ж, по крайней мере, я узнал, почему Поль так старался добраться до меня. Он хотел предупредить, что заговорил под пыткой и рассказал все, что знал. А Мартелл был как раз тот человек, который, получив информацию, обязательно предпримет на ее основе какой-нибудь шаг. Или сам, или через Фредерикса.

Мартелл сделал шаг назад, чтобы контролировать ситуацию, и для меня наступил момент забыть на время о нем и обратить внимание на человека, сидящего за письменным столом.

Это был крупный смуглый мужчина, из тех, кому приходится бриться дважды в день. Мелкие черты лица на неприятно расплывшейся, особенно под подбородком, физиономии. У него оказался курносый нос, разновидность которого, только гораздо более утонченную и изящную, я уже имел удовольствие наблюдать сегодня. Но рот и глаза были другими. Свои Мойра унаследовала, должно быть, от матери. Повезло девочке.

— Хелло, папа, — сказала Мойра.

Смешно признаться, но моими первыми чувствами были стыд и смущение, которых я уже не чувствовал много лет. Наверное, с того дня, когда я еще был настолько молод, что приглашал девушек на танцы и вечеринки. После одного такого сборища мы застряли в грязи на дороге (на которой вообще не должны были находиться) и только к четырем часам утра, перепачканные и растрепанные, сумели добраться до дома девушки, где нас всю ночь, не ложась спать, ждали ее родители.

Этого человека звали Большой Сол Фредерикс, он был рэкетиром и кое-чем похуже. Но, с другой стороны, он был отцом, и дочь его после ночи, проведенной в компании со мной, стояла тут же. Ее изумительные медно-красные волосы в беспорядке падали на плечи, дорогие туфельки были истерзаны камнями и колючками, а модное платье смято и перепачкано. Даже ее внутренние ресурсы, несмотря на молодость, имели свои пределы, и где-то ночью она их исчерпала. Она или, во всяком случае, ее костюм.

Девушка казалась очень юной — словно приодетый ребенок в конце разудалого дня рождения. И мне стало стыдно за себя. Мне бы не хотелось, чтобы какой-либо мужчина привел мою дочь домой в таком виде, особенно мужчина настолько ее старше. Был момент, когда я совершенно искренне хотел принести свои извинения, но Салли Фредерикс тут же решил все мои проблемы.

Он встал, не сводя с нас глаз. Подошел к дочери, окинул ее взглядом с ног до головы, а затем резко ударил по лицу открытой ладонью.

— Шлюха! — крикнул он, повернулся ко мне и размахнулся. Удар получился неплохой: медленный, но с немалой вложенной в него силой. Он бы мог сломать мне челюсть, если бы я не увел голову в ту же сторону. Я упал на пол. Это показалось мне неплохой идеей: пусть думает, что причинил мне боль, — что, кстати сказать, было недалеко от истины. Он, однако, этим не удовлетворился, а подошел и сильно пнул меня в ребра, после чего вернулся к столу, сел и с гордым видом стал потирать костяшки пальцев.

Справившись с дыханием, я бросил взгляд на Мартелла, и он сделал движение головой, давая знать, что можно встать. В определенном смысле было приятно иметь дело хотя бы с одним профессионалом. С дилетантами приходится каждое мгновение следить за тем, чтобы они не сделали по ошибке то, на что никогда не решились бы сознательно. Я знал, по крайней мере, одного хорошего агента, который держал себя безупречно, но тем не менее был застрелен нервным сынком фермера, ни за что не желавшим снять палец со спускового крючка дробовика.